|
Связь-коммуникацию, соединение-конвергенцию — можно назвать в ряду важнейших предназначений и качеств художественного творчества, отражающих существеннейшие особенности его природы, направляющих и формирующих конструктивные стороны его формального языка и образного строя, определяющих его место и значение в обществе. Чем многограннее, шире эти на разных уровнях проявляемые и потенциально-заложенные, еще не выраженные связи-соединения, чем они содержательнее, чем они глубже и значительнее, тем значительнее и само художественное явление, тем весомее его общественная значимость, тем оно долговечнее. В Китае, с его многовековой культурной традицией, самым показательным в этом отношении явлением можно бесспорно назвать искусство каллиграфии (по-китайски шуфа — каноны письма), которое наряду с музыкальным театром «сицюй» наиболее полно выражает специфику китайского художественного мышления.Сложившаяся как вид графического искусства более двух тысячелетий назад, каллиграфия переживает бурный, невиданный по своему размаху подъем в наши дни.
Являясь воплощением вечного обновления древней культурной традиции, символом национальной гордости и единства китайского народа, каллиграфия в то же время уже на ранних этапах своей истории ярко проявила заложенное в ней коммуникативное начало, соединив живыми нитями культуру стран дальневосточного ареала, прежде всего Китая и Японии, причем, что знаменательно, стала ведущим звеном и в японской культурной традиции. Обмен выставками, делегациями каллиграфов, совместные издания и сейчас занимают весьма значительное место в культурных связях этих двух стран.
Широкое распространение каллиграфии в сегодняшнем Китае объясняется многими факторами, в том числе заложенными в ней возможностями соединить этическое и эстетическое, несомое обязательным каноном единство и привносимую каждой творческой индивидуальностью неповторимость, древнее и современное (интерпретация современным мастером древнего, классического «канона письма»; следование классическим школам, исполнение им классических текстов, естественно соседствующих с текстами современными), идеальное и материальное (заложенную в слове мысль, его звучание и его графически запечатленный зримый образ).
Большое значение имеет и своего рода демократическая сущность этого вида искусства — в доступных каждому «домашних» занятиях каллиграфией «для себя» дается возможность в той или иной степени ощутить всю шкалу ценностей этого искусства, весь его потенциал эстетического, интеллектуального, эмоционального и психофизического планов.
Таким образом, соединяя на уровне повседневно-бытового художественно-эстетического самовыражения профессиональное искусство и народное творчество, каллиграфия снимает антагонизм между «высоким» и «низким», элитарным и массовым, сближает классические категории «изысканное» (я), и «простонародное» (су), указывает на органичность процесса постоянного взаимодействия, взаимовлияния и взаимообогащения двух взаимодополняющих начал — утонченности, парения и простоты, приземленное™.
Процесс работы каллиграфа, предполагающий чередование покоя, расслабленности и сосредоточенности, сложную систему движений кисти, переходит на циркуляцию жизненных токов в его организме, направляет и регулирует его психофизическое состояние. Это свойство, общее для каждого занимающегося каллиграфией, сближает ее с физкультурой, спортом типа особенно популярной сегодня в Китае дыхательной гимнастики цигун (существует даже понятие шуфацигун — цигун путем каллиграфии) — и психомоторной, двигательной — ушу в ее разновидности «тайцзицюань».1
Надо сказать, что уже на ранней стадии своего формирования китайская каллиграфия в русле общей для любой письменности коммуникативной предназначенности стала развиваться в направлении соединения практической функции с эстетической Этому, очевидно, способствовало укоренившееся с древности повышенно-почтительное, бережное отношение к графическому отображению слова, связанное с особым положением письменности в политической и религиозной жизни древнего Китая, с традицией, идущей еще от «гадательных» надписей на панцирях черепах XFV—XI веков до н. э. и торжественно-панегирических текстов на ритуальных бронзовых сосудах X—IX веков до н. э.
Ориентация на эстетизацию письма, предполагающая соединенность в начертанном знаке-иероглифе красоты (мэй), смысла (и), звучания (инь) и формы (син), предопределила целенаправленную разработку поэтики каллиграфии как искусства, которая продолжалась в течение нескольких столетий и была в целом завершена к III веку н. э., а затем дополнялась и совершенствовалась вплоть до танской эпохи (618—907), когда можно говорить об окончательном сложении ее классического варианта.
Знаменательно, что с самого начала искусство каллиграфии рассматривалось в ряду четырех или шести высоких искусств (сышу, лю'и), включающих еще поэзию, музыку и этикет (сышу), или музыку, этикет, стрельбу из лука, управление лошадьми и математику (лю'и). Связь этических и эстетических ценностей каллиграфии подчеркивалась и такого рода традиционными понятиями, как '' «пятисовершенство» (уцзюе), то есть соединенность в человеке высокой морали, честности, эрудированности, литературного мастерства и таланта в каллиграфии, или «четыреждыталантливость» (сыцай), объединяющим наружность, владение словом, почерк и литературный стиль.
Эта сторона каллиграфии сыграла немаловажную роль в развитии ее связей с живописью, отразилась на характере дальнейшей эволюции поэтики последней, на постепенном и постоянном возрастании тенденции к синтезу литературы, каллиграфии и живописи (ши-шу-хуа ичжи).
Устойчивость классической системы канонов каллиграфического искусства объясняется четкой разработанностью всех ее деталей и их связанностью единой философской и эстетической основой.
Здесь каждый знак иероглиф-слово имеет твердо установленную схему начертания, которая может варьироваться путем неограниченного интерпретирования,
|
Рассеянный склероз
