|
 Марлен Дитрих смотрит дефиле Диора, скромно притулившись на лестнице. Грейс Келли превращается в монакскую принцессу. Осиные талии и венецианские балы, первые шпильки и наряды ценой в состояние – от этих черно-белых снимков до сих пор трепещет сердце любой модницы.
Платье Zйmire потерялось полвека назад. Если верить архивам, Диор подарил его принцессе Маргарет в Бленхеймском замке в 1954 году. С тех пор эксперты могли увидеть его лишь на фотографиях. Ярко-красное сокровище состояло из длинного жакета и широкой юбки и считалось навеки утраченным, как вдруг в прошлом году нашлось - в Париже, в подвале дома на берегу Сены. Сейчас отреставрированное чудо выставлено в Музее Виктории и Альберта в Лондоне. Там же - голубой плащ Живанши (как у Одри Хепберн в «Забавной мордашке»), вечернее платье от Жака Гриффа (1950), черное платье с плеча Лесли Кэрон и еще более 100 нарядов, а также фильмы, фотографии, письма и даже чеки. Вместе все эти предметы составляют красочный портрет эпохи на выставке «Золотой век высокой моды: Париж и Лондон 1947-1957». Повод у масштабного мероприятия достойный - славный юбилей. Ровно 60 лет назад Кристиан Диор представил публике свою первую коллекцию. С этого показа и началось великое десятилетие haute couture, пожалуй, последнее в ее истории.
Гении и белошвейки
После аскетичной моды военных лет коллекция Диора вызвала восторги, удивление и даже возмущение. Новый стиль, получивший название new look, был расточителен до неприличия: пышные юбки из дорогих тканей плохо сочетались с режимом общей экономии. Но женщины бессильны перед роскошью. Те, у кого имелись средства, принялись скупать творения Диора на корню. Заказывали не только разные платья, но и по нескольку копий одной модели, чтобы иметь по экземпляру в каждом из домов. Журналы поспешили возвестить о возрождении высокой моды - и не ошиблись. Поддержанная ростом экономики в 50-х, блестящая эпоха продлилась 10 лет, оставив нам в наследство такие имена, как Баленсиага, Живанши, Ланвен, Дессе, Бальмэн, Мадам Гре, Жак Фат и, разумеется, Диор. Хотя у каждого кутюрье был собственный стиль, общий силуэт new look во всех коллекциях прослеживался безошибочно. Мягкие плечи, осиная талия, пышная юбка... Пережив расставание с корсетом, роскошь рубежа веков вернулась в новом обличье. Устав от бунта и военных тягот, дамы снова захотели быть красивыми, нарядными статуэтками, и мода во главе с Диором поспешила к ним на помощь.
На новые наряды тратилось огромное количество не только ткани, но и сил. Путь от идеи к ее воплощению был долгим. После того как набросок модели переставал быть плодом воображения модельера, за дело принимались опытные швеи. В каждом крупном доме мод их было по нескольку сотен, включая знаменитых petites mains - белошвеек. И изнутри, и снаружи все делалось вручную. Аккуратность требовалась неимоверная, особенно в изготовлении белья - замысловатого каркаса, на котором держался силуэт. Почтенный предок «вондербра» - бюстье на косточках было придумано именно в те годы, так же как и пояс guepiere и эластичный корсаж. Сверху на этих служебных конструкциях строили платье, и тут уж ни на чем не экономили. Ширина юбок достигала 40 метров, не говоря уже о «дополнительных эффектах», например о вышивке. Часто вышивальщиц не хватало, и тогда их приглашали из специальных мастерских, а то и вовсе отдавали заказ на сторону, к примеру, знаменитому Лесажу. Очевидно, что цена таких нарядов была заоблачной. Однако именно в те годы, как ни странно, мода стала достоянием всех. Те, кто не мог позволить себе платье от Диора, покупали дешевую копию, или шили по готовой выкройке, или бежали к Лемпереру и Вейлю, чья линия prкt-а-porter исправно следовала за новейшими тенденциями. New look носили все: пожалуй, впервые в истории мода перешагнула через все барьеры, превратившись в мировое явление.
Битва столиц
Успехи французов не давали покоя живущим по ту сторону Ла-Манша. Британии было чем ответить: портные с Сэвил-Роу не нуждались в рекомендациях, а наряды придворных и платья дебютанток не давали расслабляться. В те годы в Лондоне творили Норман Хартнелл, Дигби Мортон, Чарлз Крид, Джон Каванах (последний к тому времени успел набраться опыта у Эдварда Молине, а Хартнелл одевал Ее Величество). И все же силы были неравны: new look диктовал свои правила, и англичане исправно копировали стиль, но без французской легкости. Даже количественно острова были в проигрыше: против парижских 47 модных домов в Лондоне их было лишь двенадцать. Кроме того, британцы никогда не получали государственных субсидий, а аристократия все чаще отдавала предпочтение французам.
В конце концов Британия сдалась - до поры до времени. Но, как ни странно, не обиделась. Столицы, без сомнения, испытывали друг к другу симпатию и уважение. Многие лондонские модельеры сами уехали в Париж, например, все тот же Каванах, обосновавшийся у Пьера Бальмэна. В свою очередь Кристиан Диор, слывший англофилом, заказывал свои костюмы исключительно на Сэвил-Роу. Кульминация взаимных чувств и торжество кутюра случились в 1957-м, когда юная Елизавета II посетила Париж с официальным визитом. Королева была одета в «Цветы французских полей» от Хартнелла. Ее спутница леди Глэдвин блистала в кружевном платье от Жака Фата, а на Диане Купер, жене британского посла, было платье в цветочек от Бальмэна.
Вскоре, однако, звезда высокой моды не то чтобы закатилась, но потускнела. Все в том же 1957-м не стало Диора, а главное, дамам наскучило быть украшением интерьера, менять наряды девять раз на дню и тратить жизнь на ногти и укладку. Откат после лощеного десятилетия был неизбежен. На смену элегантности шло поколение «свингующих 60-х»: изобрели синтетику, вот-вот появятся противозачаточные таблетки - мир менялся быстро. Вдобавок собственная популярность сослужила моде дурную службу. «Демократизация» кутюра, тиражирование полюбившихся моделей обусловили расцвет готовой одежды. Последняя легко завоевала гардероб, отправив haute couture в резервацию вечерней моды на долгие десятилетия. Теперь о временах new look по обе стороны Ла-Манша вспоминают с трепетом. Золотой век ушел, но, к счастью, сохранились драгоценные скорлупки. Взглянув на них в Музее Виктории и Альберта, легко понять, чем именно короткое мгновение в истории заслужило столь громкий титул.
|
Рассеянный склероз
